Мог ли SARS-CoV-2 проникнуть в окружающий мир из лаборатории?
Действительно, существуют прецеденты лабораторных утечек, приводящих к изолированным инфекциям и временным цепочкам передач, что касается и ближайших «родственников» SARS-CoV-2. На сегодняшний день есть только один документально подтвержденный пример пандемии, случившейся в результате исследовательской деятельности – речь о пандемии гриппа A/H1N1 в 1977 году, которая, вероятно, связана с крупномасштабными испытаниями вакцины. Появление SARS-CoV-2 заметно отличается от документально подтвержденных лабораторных утечек, которые, за исключением вируса Марбург, были легко идентифицируемы за счет того, что:
1) Изучаемые вирусы имели непосредственное отношение к человеку
2) Заражение было связано с непосредственной продолжительной работой в культурах с высоким титром.
В Уханьском институте вирусологии секвенирование вирусного генома проводится без клеточной культуры и представляет незначительный риск, поскольку вирусы инактивируются во время РНК экстракции. Известные же лабораторные утечки связаны с непосредственными контактами при работе с вирусом.
При отслеживании контактов первых заболевших COVID-19 не было зарегистрировано случаев, связанных с сотрудниками института. Что ещё более важно, при моделировании эпидемической ситуации было показано, что до декабря 2019 года теоретическое количество случаев заболевания COVID-19, требующих госпитализации, несовместимо с наблюдаемыми клиническими, геномными и эпидемиологическими данными. Правда, здесь же оговорим, что практически все исследования основываются на данных, собранных китайской стороной в одиночку – независимые же наблюдатели не имели возможности удостовериться в корректности их сбора с самого начала.
В Уханьском институте вирусологии есть обширный каталог образцов вирусов летучих мышей, также в университете успешно культивировали три SARS-CoV, которые генетически отличаются от SARS-CoV-2. Эти вирусы были выделены из образцов фекалий путем серийной амплификации в клетках VeroE6, в процессе которой наблюдалось постоянное снижение содержания сайта расщепления фурина. Поэтому маловероятно, что данные операции могли позволить получить изолированный предшественник SARS-CoV-2 с интактным сайтом расщепления фурина. Прошлые экспериментальные исследования с использованием рекомбинантных коронавирусов использовали генетический каркас, не связанный с SARSCoV-2, при этом SARS-CoV-2 не содержит данных о генетических маркерах, которые можно было бы ожидать при лабораторных экспериментах. С рациональной и научной точки зрения нет никаких оснований полагать, что с использованием неизвестного и неописанного вируса была разработана новая генетическая система, равно как нет доказательств того, что в институте был секвенирован вирус, который ближе к SARS-CoV-2, чем RaTG13.
Наиболее вероятный сценарий утечки вируса из лаборатории предполагает случайное заражение в ходе серийного заражения лабораторных животных, например мышей. Однако ранние варианты SARS-CoV-2 были не способны инфицировать грызунов. Хотя с тех пор SARS-CoV-2 был воссоздан и последовательно адаптирован специфическими мутациями в шиповом белке, в том числе N501Y, необходимыми для возможности инфицирования мышей. Примечательно, что возникла N501Y конвергентно в нескольких вариантах SARS-CoV-2, вызывающих особый интерес для человека, и, вероятно, необходима для увеличения аффинности связывания ACE2 рецептора. Если SARS-CoV-2 возник в результате попыток адаптировать SARS-CoV для исследования на животных моделях, то он, вероятно, приобрел бы такие мутации, как N501Y для эффективной репликации, но нет никаких доказательств, позволяющих предположить, что данные мутации существовали в начале пандемии. Низкая патогенность у лабораторных животных и отсутствие геномных маркеров, связанных с адаптацией грызунов, указывают на то, что SARS-CoV-2 маловероятно возник в результате утечки вируса из лаборатории при заражении грызунов. https://www.medrxiv.org/content/10.1101/2021.03.19.21253391v1
4587